Форум » NIRVANA » Кобейн/Дил/Тру - Интервью на рождество 93-го (занятно) » Ответить
Кобейн/Дил/Тру - Интервью на рождество 93-го (занятно)
cornelius: Ким Дил (КД): Что ты собираешься делать в новогоднюю ночь, Курт? Курт Кобейн (КК): Напьюсь в жопу и повеселюсь с пиротехниками. У нас концерт в Сан-Франциско, и мы пригласили пиротехников, чтобы они пришли и устроили небольшой фейерверк. Круто, правда? КД: Ты - напьешься? Ты ведь никогда не напиваешься перед концертами. КК: Ну ладно. Напьюсь после концерта. А ты, Ким? Что ты обычно делаешь под Новый год? КД: Курю все подряд. (смеется она, уже, кстати, обкуренная) Выхожу на улицу. Дааа!" Курт интересуется, курю ли я траву. Я отрицательно мотаю головой. КК: Нет? (он смотрит на меня поражено) Ты никогда не курил траву? Мне становится как-то нехорошо. Возможно, сказывается недостаток сна. Ну нет, конечно, курил. Курт не удовлетворен таким ответом. КК: Но у тебя не было такого периода в жизни, когда ты все время курил траву? Эверет Тру (ЭТ): Нет. Но зато я однажды жил в сквоте. Знаешь, что это такое? КК: Ты жил в таком месте, где не было электричества? ЭТ: Что-то вроде того. И парень, который жил в соседней комнате, умер от передоза. КК: Но от травы не бывает передоза! Мы оба смотрим на Ким, которая сидит на кровати между нами, погруженная в свои, не имеющие отношения к разговору мысли. ЭТ: Да, ты прав. Не бывает. Только после нее сон не идет. Едва прилетев в Сиэтл, я тут же позвонил Курту Кобейну домой. Он сидел один в ожидании жены Кортни, которая должна была вернуться из Атланты, где доводила до ума новый альбом Hole вместе с продюсером R.E.M. Скоттом Литтом. О чем можно говорить с человеком, которого ты не видел полтора месяца и чей образ жизни настолько не похож на твой? Мы обсуждаем чувство незащищенности, которое возникает, когда из-за длительных авиаперелетов или из-за алкоголя никак не можешь уснуть, говорим о том, как мы устали и как сильно ненавидим группу Pearl Jam. Курт только что вернулся из очередной части гастролей по США в поддержку "In Utero", а я летел 13 часов подряд, чтобы попытаться обеспечить рождественский выпуск Melody Maker главным интервью. КК: Ты по-прежнему хочешь взять интервью у Ким? (спрашивает Курт, когда я уже с трудом удерживаю глаза открытыми). ЭТ: Да, да, конечно. КК: Ну тогда скажи мне, когда я понадоблюсь, а я пока пойду посплю. Как бы я хотел сделать то же самое. Новогодняя программа MTV c участием Nirvana, Cypress Hill, Pearl Jam и The Breeders записывается заранее как живой концерт в промерзшем помещении бывшего склада по адресу улица Пайер, дом 48. Подростки восемь часов подряд толпятся в очереди под проливным дождем, чтобы увидеть шоу, которое анонсируется как легендарное воссоединение двух ведущих сиэтлских представителей гранжа, а точнее - двух групп, благодаря которым этот жанр вообще возник. О вражде между Nirvana и Pearl Jam всегда всем давно известно. Она возникла еще в незапамятные времена и разгорелась пуще прежнего после того, как обе группы одновременно достигли большого успеха и стали любимцами прессы всего мира. Все это довольно странно, если принять во внимание очевидные различия между группами (Pearl Jam всегда были частью классического американского рока формата FM, a Nirvana - более экстремальными и неформатными). Вражда только усугублялась, когда все начинали говорить о том, что успех Pearl Jam стал всего лишь следствием успеха Nirvana, или когда продажи нового альбома Pearl Jam "Vs" намного превысили продажи "In Utero". Существует множество аудиозаписей, на которых мистер Кобейн говорит о том, что презирает Pearl Jam, a Pearl Jam всегда старались приуменьшить значение этого разрыва - то ли потому, что понимали, кто из них двоих важнее, то ли просто потому, что жизнь слишком коротка и в ней нет времени для ссор. Так или иначе, то, что MTV удалось объединить Курта Кобейна и Эдди Веддера для совместного новогоднего выступления - потрясающее достижение. Вот только, извините, один небольшой вопрос: а где же, мать вашу, Эдди Веддер? Уж во всяком случае, точно не на улице Пайер, дом 48. ЭТ: Что ты ненавидишь больше всего в жизни, Ким? Ну, что-нибудь ты ненавидишь? КД: Нее! КК: Да ладно тебе, давай, скажи!". ЭТ: Тебе жаль, что Pearl Jam сегодня не играли? КД: Немножко. Да, мне жаль. Она глубоко затягивается. КД: Всегда как-то обламываешься, когда кто-нибудь не приходит. КК: Можно, я скажу? (радостно вмешивается) Я слышал, что Эдди Веддер устроил побег. Ну, сбежал. Его нигде не могут найти. Правда, я круто придумал, что сказал это в интервью? Мы оба смеемся. КД: Да нет. (рассеянно) Я просто не могу поверить, что они не сыграли. Это так глупо. Я, конечно, не живу в Сиэтле, ничего такого, но это очень глупо. КК: Ребятам, которые пришли на концерт, нужно было устроить бунт, - смеется Курт. - Им нужно было сказать так: "Твою мать! Pearl Jam не выступают? Тогда гоните наши хреновы бесплатные билеты обратно!" КД: Но мне не хотелось бы, чтобы мои слова истолковали неверно (задумчиво продолжает) Они мне не нравятся, и я рада, что они не выступали. Я просто не могу поверить, что они не выступили". Наверное, в это не можешь поверить не только ты, но и еще пара тысяч человек. Присутствие (или отсутствие) Эдди Веддера стало главной темой вечеринки - все только и делали, что высказывали предположения о том, что помешало ему приехать. Стоун Госсард сказал нам, что Эдди "сильно болен" и что его голос звучит "ужасно" (подумаешь, новость). Но на ум приходит недавняя драка, устроенная Эдди в Орлеане, и то, как много он пьет в последнее время (а ведь когда Pearl Jam только начинались, он не пил совсем), и получается, что речь идет о чем-то гораздо более серьезном, чем просто осипшее горло. Всякий раз, когда Pearl Jam отменяют концерты, на следующее утро в газетах появляются заголовки "Pearl Jam распадаются!". Однако никто не собирался расстраиваться из-за того, что на концерт не явился Эдди. Конечно, работники MTV были в ярости, но всем остальным было, в общем-то, наплевать. Да и о каком расстройстве могла идти речь, когда все только что увидели совершенно бесплатно одно из лучших выступлений Nirvana! Nirvana пребывают сейчас на пике своего творческого могущества, и их версия "The Man Who Sold The World" Дэвида Боуи вышла просто незабываемой. Даже трое членов Pearl Jam, которые приехали на мероприятие, выглядели очень довольными, и вообще на вечеринке было на кого посмотреть. Среди гостей бродил Крис Новоселич с подвязанной рукой (он повредил ее во время апокалипсического выхода Nirvana на бис), там же шатался его брат - такой же высокий и вообще очень похожий на него. Еще в толпе был замечен Скотт Литт, кто-то из R.E.M., и совершенно невменяемые Red Hot Chili Peppers в женских платьях и ирландских национальных костюмах. Эрик из Hole бегал по залу, стараясь застичь людей в компрометирующих ситуациях, а Курт надел маску Эдди и пел песню "Jeremy". Сфотографироваться в маске он не захотел. А теперь ваш давно не спавший репортер пытается раскрутить уставших Курта и Ким на интервью, тогда как в головах у них совсем другое: у Курта - жена и дочь, которых он сто лет не видел, а у Ким - одна сплошная трава. К тому же я совершенно не мог предположить, что Ким и Курт, проведя так много времени в совместных гастролях, умудрились толком друг с другом не познакомиться. ЭТ: Что ты подумала о Курте, когда увидела его в первый раз, Ким? (Это произошло в Нью-Йорке, во время сведения ЕР The Breeders "Safari", как раз в тот момент, когда "Nevermind" начинал обретать славу. Nirvana тогда давали в городе концерт, и я, зная, каким большим поклонником The Breeders является Курт, решил взять его с собой на интервью) КД: Да я вообще тогда не знала, кто он такой! (смеется). КК: Ты не знала, что я играю в своей группе? (Курт не может в это поверить) КД: Я знала, что ты, возможно, играешь в Nirvana. И что, может быть, кто-нибудь еще в ней играет. Но ведь, может, ты в ней и не играешь - так я подумала тогда. Я тогда вообще никого толком не знала - только знала, что ты (показывает на меня) должен привести кого-то из Nirvana. ЭТ: А ты, Курт, что подумал о Ким? Ведь ты тогда ее просто обожал, да? КК: Ну, мне так сильно нравился "Pod", что я просто сходил с ума - так сильно хотел с тобой познакомиться. Но когда мы к тебе пришли, ты разговаривала с нами свысока. Хотя это было очень благородно с твоей стороны, потому что тогда у меня уже была заморозка по поводу того, как тяжело быть рок-звездой, и мне казалось, что все надо мной смеются. КД: Да просто было такое, типа, у меня идет запись. Это звучит моя музыка, вы, парни, слушаете мое дерьмо. Вы знаете, о чем я думаю. Какого хрена вы сюда приперлись? КК: Понимаю (вздыхает) Я тоже чувствовал, что давлю на тебя, как будто бы я такая рок-звезда, пришел послушать, на что будет похож твой новый альбом. Я был уверен, что ты знаешь, кто я такой. Ким бубнит что-то о том, не кажется ли нам, что она чавкает челюстью, как старушка, - она очень сильно обкурена и ужасно устала. Мы с ней ждали три часа, пока Курт вернется с марафонского интервью для MTV, посвященного истории Nirvana. Курт тоже смертельно устал. Это был убойно длинный день. ЭТ: С тех пор как вы познакомились поближе, ваше восприятие друг друга изменилось? КК: Да мы друг друга не знаем. Хорошо, что мы сегодня хоть немного познакомимся. Привет, Ким! КД: Привет, Курт! КК: Я почти никогда не приезжаю вовремя, чтобы успеть на их часть выступления, потому что я такой хренов лентяй. Я их видел всего-то раз шесть за все наши совместные гастроли и чувствую себя из-за этого полным уродом. КД: А я смотрю их каждый вечер. Наш автобус отъезжает в 12 ночи, так что это очень удобно. Так круто! Nirvana поют самые крутые тупые песни на свете! В хорошем смысле тупые - такие, как Ramones. Чуть раньше Ким упомянула, что ее любимые песни Nirvana -это "About A Girl", "Scentless Apprentice" и "No Recess", и что она любит смотреть Nirvana с косячком в руке, спрятавшись за какую-нибудь колонну. Курт ответил ей взаимным комплиментом, сообщив мне, что The Breeders становятся все лучше и лучше, и иначе быть не может, "потому что они учатся играть на своих инструментах". ЭТ: Вы находите между собой что-то общее? КК: Нет. Ким намного оптимистичнее, веселее и дружелюбнее. А я злобный хрен. Мы полные противоположности. ЭТ: Да. Но зато вы оба знаете: то, что вы делаете, - хорошо, и вам нет необходимости доказывать это себе самим. Это мне про вас рассказала Кортни. КД: Да, это она круто сказала! (смеется) Мы именно такие и есть. Ты права, Кортни, мать твою! КК: А что, вопросов про Рождество у тебя нет? (поднимаясь с кровати и направляясь к окну гостиницы "Четыре сезона", в которой мы наконец-то проводим интервью). ЭТ: Конечно есть. Вот первый. Ты ненавидишь Рождество? КК: Нет. У меня с ним связаны очень приятные воспоминания. У нас в семье - а она у меня большая - всегда было очень хорошее Рождество. Все всегда собирались вместе и отрывались - во всяком случае до тех пор, пока не умер мой дедушка. Ким интересуется, сколько у Курта братьев и сестер. КК: Настоящая сестра у меня одна, и еще одна - сводная. Все остальные мои родственники - с маминой стороны. У мамы было семеро братьев и сестер, и у них у всех были дети. ЭТ: А тебе, Ким, Рождество не кажется депрессивным праздником? КД: Не-а!. Эверет, давай-ка, поговори с нами, ты можешь с нами поделиться... Тебе Рождество кажется депрессивным, да? ЭТ: Да. Курт спрашивает почему. ЭТ: Плохие воспоминания. Но ведь это же не вы берете у меня интервью. КД: Нет, мы (смеется). Мы договаривались: каждый задает по вопросу. ЭТ: Ну хорошо... Я ненавижу Рождество, потому что оно усиливает все твои эмоции, и если ты большую часть времени одинок (а очень многие люди одиноки), то на Рождество ты чувствуешь себя самым одиноким человеком на свете. И Рождество тебе уже совершенно ни к чему. Ведь немудрено, что в праздники увеличивается число самоубийств. КД: Это правда. КК: Как жаль, что каждый одинокий человек не может получить на Рождество какой-нибудь приятный подарок, что-нибудь доброе, сделанное специально для него... Хотя, возможно, это было бы унизительно. ЭТ: А еще Рождество поддерживает традиционные ценности, на которых была построена западная цивилизация. Я не люблю эти ценности. Они кажутся мне лицемерными. Я не вижу ничего хорошего в семейном устройстве. КК: А я вижу. Если это хорошая семья. КД: Ты ведь на самом деле не веришь в то, что говоришь, Эверет! (смотрит на меня с недоверием). ЭТ: Нет, верю. Хорошо, если это хорошая семья. Но попробуйте выйти на улицу, и вы сами увидите, что хороших семей почти нет: матери орут на своих детей, потому что слишком устали с ними возиться, а отцы в большинстве своем ведут себя как мужчины. Большинство семей - полное дерьмо. Большинство людей, живущих на свете, давно должны были умереть. Глупым людям нельзя размножаться. За моими словами следует гробовая тишина. КК: Господи!. Случайно не я все это тебе однажды наговорил? КД: А я думала, что это я вижу все в слишком черном свете! (смеется). Да я просто Санта-Клаус по сравнению с тобой! Господи, Эверет! ЭТ: Ну, просто иногда меня все это раздражает. КК: Не думаю, что человек должен притворяться, что ему нравится его семья. Не нужно ездить к родителям праздновать Рождество, если они тебе не нравятся. ЭТ: Да, но в том-то и дело, что Рождество ставит тебя в определенные условия, установленные традицией. КК: (грустно) Я знаю. С некоторыми это действительно случается. Нависает мрачная тишина. КК: Веселого Рождества вам всем! (рычит). КД: У меня есть очень интересный вопрос. ЭТ: Давай. КД: Курт, ты куришь сигареты с ментолом? КК: Да. - Я курю ультралегкие сигареты Deluxe с ментолом от Benson&Hedges. КД: Боже мой! Не могу в это поверить. Это так смешно! КК: Но они очень приятные на вкус. И к тому же, когда куришь их, можно обманывать себя, считая, что так ты куришь меньше. Или что так тебе достаются витамины или что-нибудь еще. И к тому же изо рта приятно пахнет. А у меня, Ким, тоже есть к тебе вопрос: почему твоя сестра (Келли Дил, гитаристка The Breeders) - республиканка? КД: Наверное, потому что она в первую очередь реалистка. Конечно, ей хочется вести себя вызывающе, но она просто республиканка. А что это тебя вдруг заинтересовала моя сестра? КК: Наверное, это был плохой вопрос. ЭТ: Почему тебя так волнует то, что сестра Ким - республиканка? КК: Потому что я не разделяю взглядов республиканцев и не поддерживаю их философию. Но республиканцы могут быть хорошими людьми, такими, например, как Келли. КД: Республиканцы - это обычные люди, такие же, как все. КК: Я согласен со многими идеалами республиканцев, например, с их теорией семейного устройства. Но есть многие вещи, которых я не понимаю. Да, я согласен, что важно хотя бы попытаться создать нормальную семью, иметь отца и мать... Курт снова о своем КД: А разве единственная причина возникновения брака состояла не в том, чтобы мужчина-собственник мог продолжить свой род и передать имущество мужчине-наследнику?. КК: Да, на юге это до сих пор так - ну, во всяком случае, было так до недавнего времени. Женщины не имели права обладать собственностью, и, если собственность доставалась им в наследство, они вынуждены были выходить замуж, чтобы эту собственность не потерять. Басист Nirvana Крис Новоселич заглядывает, чтобы попрощаться. К тому времени, когда он уходит, тема прав женщин и замужества уже забыта. Курт клюет носом, развалившись на кровати, а Ким витает в мире грез. Пора закругляться. ЭТ: Ким, есть что-то такое, что тебе очень хотелось бы узнать о Курте? КД: Ты собираешься доедать свое мясо? (спрашивает Курта, рассматривая его тарелку с остывшей едой, лежащую на краю кровати). КК: Да! КД: А что это было? Стейк? Среднепрожаренный? Отлично. Понятно. Сигареты с ментолом? Боже мой! Почему ты их куришь? Ты ведь и сейчас куришь такую, да? Как же это круто, я не могу! КК: Мы это уже обсуждали. Я уже несколько месяцев их курю. ЭТ: У тебя есть какие-нибудь любимые люди? Назови нескольких. КК: Сейчас. Дай подумать... Мне нравится Shabba Do, брейкдансер. КД: Катрина Вайс, советская конькобежка. Ее ведь так зовут, да? ЭТ: Да, ты мне это уже говорила. Ты сказала, что она твой идеал женщины. А мы сказали, что это потому, что ты боишься стать волосатой и старой. У тебя небольшой поворот на юных девочках. КД: Слушай, а мы разве не должны задавать тебе вопросы? Ну-ка скажи, почему Рождество кажется тебе депрессивным, а, Эверет? ЭТ: Потому что оно усиливает эмоции... Эй, Ким, вообще-то я уже это объяснял. Курт зевает, закрывает глаза и вдруг снова просыпается. КК: Слушай, братан! А что, хорошего про Рождество тебе ничего в голову не приходит? ЭТ: А ты, Курт, хочешь узнать что-нибудь важное про Ким? КК: Да, но я не хочу спрашивать ее об этом в интервью. Мы выключаем диктофон. В другом конце комнаты Кортни обсуждает свой альбом с менеджером группы и парнем из "Geffen". Здесь, в нашем конце, Курт и Ким выглядят совершенно разбитыми. По-моему, я никогда еще так не уставал - это интервью не начиналось целых 10 часов. Наверное, пора расходиться. ЭТ: Ну и напоследок я хотел бы получить какое-нибудь рождественское послание нашим читателям. КД: Ненавижу! (смеется). ЭТ: Меня лично или всех читателей? КД: Неважно. КК: А, так все-таки она что-то ненавидит! КД: А я что, говорила, что ничего не ненавижу? Что, правда? Ну, ты (показывает на меня) был бы правильным ответом на этот вопрос. ЭТ: Ладно, Ким, что бы ты подарила Курту на Рождество? КД: Не знаю. Что-нибудь самодельное. Может быть, салфетку - вышитую салфетку. ЭТ: А ты, Курт? КК: Я бы подарил ей талон на посещение парикмахерской, чтобы она сделала себе перманент. А я лично просто хочу хорошего Рождества. Нормального Рождества, как у всех людей. КД: А чего хочу я на Рождество?. Знаете, бывают такие штуковины, которые можно вешать в душе и слушать радио? Вот что я хочу на Рождество!
Ответов - 20, стр:
1 2 All
Death: Клевая ивьюшка!!!
Suicide: последнее рождество Курта... давно его не перечитывал...
cornelius: Suicide пишет: последнее рождество Курта... давно его не перечитывал... может есть смысл разместить его на сайте?
Death: cornelius пишет: может есть смысл разместить его на сайте?
cornelius:
KIm:
Suicide: cornelius, а с чего ты взял что его нет на сайте? статья так и называется "Последнее рождество Курта"...
cornelius: ну так я по твоему сайту не лажу каждодневно
Suicide: cornelius, по моему оно было там всегда :)
cornelius: Suicide пишет: cornelius, по моему оно было там всегда :)
Suicide:
cornelius: Позиция Эдди Веддера Интервью журналу Melody Maker. 21.05.1994 Перевод Михаил Наконечный 2006 г. Три недели назад Pearl Jam играли концерт, который вполне мог оказаться их последним, по крайней мере в обозримом будущем. Аллан Джонс смог побывать на этом концерте и в этом эксклюзивном интервью говорит с Эдди Веддером о смерти Курта Кобэйна, трудностях и давлении на знаменитостей, которые не хотят быть таковыми и как огромная значимость музыканта для слишком большого количества людей может разрывать на куски. "Знаете, - голос Эдди напоминает хриплый дрожащий шепот, - Я всегда думал, что уйду первым". Я вынужден был замолчать. Тишина повисла надолго, стало настолько тихо, что я слышал как бьется мое сердце - ничего не значащий пульс. Эдди уставился в пол, будто ища какие-то тайны в голом камне. Тишина заставляла нервничать. "Я не знаю почему я так думал, - наконец произносит он, - Просто казалось, что так случится. Ну, мы не общались близко, я не могу сказать, что я знал его лично, совсем нет. Но почему-то я чувствую абсолютную неправильность моего пребывания здесь, без него. Так трудно поверить, что его больше нет. Я говорю так, как будто он вроде до сих пор здесь, понимаете? Я не могу с этим никак разобраться. В этом нет смысла. Я помню, когда до меня дошли слухи, что он серьезно заболел в Риме - я даже не врубился тогда что это была попытка самоубийства - я был в Сиэтле. Вышел купить себе что-нибудь поесть и увидел заголовки. Что он был в коме. Я просто охренел от ужаса. Я вернулся домой и сделал несколько телефонных звонков, пытался разузнать, что там, блядь, на самом деле происходит. Потом стал бродить по дому и заплакал. Ходил и говорил: просто не уходи, man, просто не уходи. Просто думал: если он уйдет, я объебался. - Где вы были когда узнали, что он убил себя? - В отеле в Washinghton D.C. В комнате, которую разнес по кусочкам, - голос Эдди опять срывается, он замолкает. Опять повисает напряженная, потусторонняя тишина. Так мы просидели какое-то время, молча, никто из нас не торопился что-то говорить.В комнате жарко. К тому же я чувствовал себя очень усталым и уже туго соображал, как вдруг, внезапно Эдди с силой пихнул ногой стул. Тот, завертевшись, с грандиозным грохотом врезался в стену - я тут же обрел утраченное внимание."Fuck it fucking all" - прошипел Эдди с невероятной страстью, и я не знал, что он собирается сделать теперь. "Знаешь, все эти люди, man. Все те, что с такой готовностью выстроились в ряд, чтобы констатировать, что его смерть была такой ебано неизбежной... Что ж, если смерть была неизбежной для него, она будет неизбежна и для меня, если это все будет продолжаться. Поэтому наш недавний концерт может стать, блядь, последним ВООБЩЕ, я так себя ощущаю. Смерть Курта все поменяла. Я не знаю смогу ли я продолжать заниматься всем этим. Просто знаешь, такие люди как он или я, в такой ситуации, ситуации "рок-звезд", просто не могут быть настоящими... Это противоречие. Мы уже не можем быть просто людьми, которые просто пишут НАСТОЯЩИЕ песни. Нам нужно соответствовать ожиданиям миллионов людей. А мы не можем. И тут вдобавок появляется циничная чертова пресса и средства массовой информации. Да пошло все на..., пошли они! Все время они сомневаются в твоей ебаной честности. Чего бы ты не утверждал, чего бы ты не делал, они думают, что это трюк. Они все твердо верят, что это какая-то ебаная игра. Потому что они привыкли мыслить таким образом, они привыкли. Вот что они думают: ебаная игра... Они настолько привыкли врать, что не могут определить, что на самом деле правда, а что ей не является. И когда появляется кто-нибудь, кто пытается быть настоящим, они, блядь, не видят никакой разницы. Поэтому когда ты говоришь: "Нет, я в вашу чертову игру не играю, я не с вами, я выхожу... Я этого не делал и не имел в виду. Здесь не было того, что вы утверждали", они все равно считают, что ты до сих пор часть этого дерьма. Они просто не могут принять данность - ты не хочешь быть его частью, что ты никогда и не участвовал в этом. Они просто уверены, что это очередная уловка, трюк. Какой-то чертов трюк. И это настолько трудно для того, кто просто пытается быть честным. So fuck it." Эдди перевел дыхание, и я буквально почувствовал, как от него волнами исходит сильнейшая усталость и что-то похожее на истерику. Мне подумалось, не разговаривает ли он сам с собой, как вдруг он продолжает. "И еще одно, - голос Эдди поднялся до крика и я вздрогнул, - Мы никогда об этом не разговаривали, но вы где-то упоминали, что несмотря на то, что мы оба были очень разными людьми, возможно у нас с Куртом было много общего. У нас в чем-то похожая молодость; да, то, что случилось с нашими семьями и прочее дерьмо. Мне кажется, это и проявляется, когда мы писали наши песни, определенно. Иногда есть некое сходство. Но есть и еще один момент, который делает наши ситуации еще больше похожими – то, каким образом люди отвечали, реагировали на наше творчество, на то, что мы сочиняли и играли; да, внимание к нашим песням. И я думаю, что быть может для нас обоих было самым настоящим шоком, когда мы узнали, что столько людей проходит через то же самое, что и мы. Вернее, они настолько хорошо понимали о чем мы пытались сказать нашими песнями! А мне казалось, что с таким дерьмом только Курту и таким как я приходится иметь дело. Потому что мы писали музыку на самом деле для себя. Потом, совершенно неожиданно, появляются все эти люди, которые проводят свои параллели, ассоциируют себя с песнями, и ты внезапно оказываешься на месте чертова "рупора поколения" Можете себе вообразить?!" - кричит Эдди. "Рупора... поколения"- продолжает он, и я не уверен, считает ли Эдди это печальным, ужасным или слишком смешным, чтобы выражать словами. "Я тебе говорю, man - его голос стал спокойней, но я чувствую, что не надолго - Когда вышла наша первая запись, я был поражен количеством людей, которые соотносили себя каким-то образом с песнями. Например "Alive", столько людей соотносила себя через нее со смертью. Так же как другие пропускали через себя "Black", песню о смерти любви и невероятное множество людей соотносила себя с темой самоубийства через "Jeremy". Что за письма я получал относительно этих песен, некоторые из них были поистине пугающими, и страшными. И это настолько чертовски странно. Ты сочиняешь про это дерьмо и неожиданно ты уже "рупор чертова поколения" - Эдди смеется и это горький, страшный смех, в котором нет ничего смешного. "Просто подумай, - продолжает он, - Ведь то поколение, которое выбрало таких, как Курт или я своим "рупором" - это ведь должно быть довольно ебнутое, конченое поколение, тебе так не кажется? То есть, это поколение должно бы быть на самом деле конченым, да, совершенно ебанутым, несчастным и конченым". Мы находимся в подсобных помещениях Paramount Theatre, сидя в заброшенной раздевалке, затерянной в исполинском уродстве Madison Square Garden’ского комплекса развлечений. Через пару часов Pearl Jam отыграет свой последний концерт в текущем этапе их американского тура. Девять дней назад Курт Кобэйн был найден в Сиэтле с простреленной головой. "Я не знаю, каким образом мы смогли выдержать всю последнюю неделю", - продолжает Эдди, протащив железное кресло по выбеленному полу комнаты. Принимая во внимание обстановку, мы вполне могли казаться двумя пациентами, ожидающими какого-то не очень приятного лечения. "Было очень херово, man, - устало говорит Эдди, - Очень херово. В силу ряда причин, я не хотел продолжать тур и смерть Курта являлась одной из этих причин. Но мы все-таки решили играть, вытерпеть еще неделю и забыться на время". Голос Веддера пропитан пылью и известняком, измотанный, едва слышный. Этот хрип говорил сам за себя - виски и много сигарет в 4 утра. И слушая этот голос, я чувствовал, как настроение Эдди странно колебалось между слабостью и яростью. Одновременно, он казался невероятно усталым и напряженно готовым для какого-то действия, физического заявления, что, несмотря на бремя отчаяния и ужаса из-за событий последних нескольких дней и того явного воздействия, которые они оказали на личность Эдди, он еще не собирается сдаваться и проигрывать бой. И наблюдая за тем, как стремительно меняются настроения Эдди, от болезненного самоанализа до взрывных выплесков живого, безудержного гнева, складывается впечатление, что наблюдаешь за надвигающейся грозой посреди летних небес. Одну минуту Эдди говорит приглушенным, срывающимся шепотом, в следующее мгновение он кричит в полный голос, яростно декламирует, выражается. Одну минуту он, согнувшись, сидит на стуле, маленький, съежившийся, отстраненный, с каждой секундой становясь еще более отрешенным и далеким, в следующий миг "фитиль" догорел и разные вещи разлетаются по комнате. Будет грандиозным приуменьшением характеризовать его теперешнее состояние как яростное. Конечно, я ожидал чего-то подобного. Как только до меня дошла ужасная весть о самоубийстве Курта Кобэйна, я сразу же подумал об Эдди и том, как он справляется. Им полагалась (по мнению или желанию вездесущей прессы) быть врагами, великими соперниками. Это была крайне выгодная и удобная вражда двух новых супер звезд Американской рок сцены. Но повстречавшись с Эдди год назад в Лондоне, я искренне поверил в то, что он был выше всей этой газетной грязи, хотя я не мог с уверенностью говорить за Курта, который в общем-то мог на самом деле иметь ввиду все горькие и оскорбительные слова которые он когда-либо говорил о Peal Jam. Курт, как мне казалось, мог быть достаточно безапелляционным. "Много чего было сказано, но на самом деле это ровным счетом не имеет никакого значения, - говорит Эдди, размышляя вслух. И мне кажется, у него возникали другие мысли, у него было время подумать над тем, что он говорил... Ну, в общем, есть человек, которого мы оба знали, который неожиданно сказал мне, что Курт много обо мне выспрашивал, как раз того, который мне и рассказал об этом. И я подумал - это же здорово! Словно камень с души упал. Просто про нас писали СТОЛЬКО дерьма. Да, и мы разговаривали, да разговаривали пару раз. И в последний раз, Курт неожиданно выдал целую речь и открыто сказал, что уважает то что я делал и делаю, и понял сам, что говорит искренне. Это, - вдруг вспоминает Эдди, - было на церемонии MTV Awards."Tears of Heaven" играла на фоне, все медленно танцевали. На следующее утро я пошел на пляж заниматься серфингом и вспоминал насколько хорошим был тот миг и мне вдруг подумалось, "Fuck, если бы мы только так не боялись один другого". Потому что мы проходили тогда сквозь очень похожее дерьмо. Если бы нам удалось нормально поговорить, мы могли бы помочь друг другу". В декабре, Melody Maker фактически пытался свести Эдди и Курта вместе. У нас была идея какой-нибудь рождественской кавер-версии. Вообразите наше удивление, когда нам сообщили, что, несмотря на все статьи и репортажи о взаимной ненависти и несовместимости, сначала Эдди, а потом и Курт дали свое согласие. К сожалению, журнал Time опубликовал очередную статью, которая усугубила непонимание. Сейчас все это кажется слишком тривиальным, чтобы пересказывать в деталях. В то самое время, Nirvana и Pearl Jam должны были играть на одной площадке MTV на Пирсе 48 в Сиэтле для международного предновогоднего эфира. The Breeders и Cypress Hill тоже были приглашены, и это должно было быть своего рода официальным примирением между Nirvana и Pearl Jam после официальной затяжной вражды. За день до концерта Pearl Jam объявили, что они не смогут играть. Официальной причиной было заявлено то, что Эдди потерял голос и, вообще, был в ужасном состоянии. Разговаривая за сценой с фотографом MM Стивом Гулликом, Стоун Госсард, который объявился на Пирсе 48 для того чтобы поджемовать с Cypress Hill, сказал, что Эдди был "тяжело болен". Неизбежно, сразу появились люди, которые стали сомневаться. "Я НА САМОМ деле был чертовски болен, - говорит мне Эдди, - И это правда. Мы только что закончили тур, потом мы отыграли еще три концерта в Сиэтле и я там едва держался. Нагрузка была сумасшедшая. После концертов, меня поджидали люди с инвалидной коляской и прочим дерьмом. Музыка, которую мы играем, очень много из тебя вытягивает, практически ничего не остается. Я через это прошел, и я понял, что это такое. Ты возвращаешься из тура домой, и полностью снимаешь с себя всю защитную реакцию на что бы то ни было. Это как в боксе, когда ты перестаешь защищаться за 30 секунд до конца раунда и получаешь удар, когда меньше всего ожидаешь.И мне дали в лицо очень сильно. Я был fucked up. И потом, звонят они и говорят: " Тебе, может, станет лучше ко вторнику? Можешь сделать это? Можешь сделать то? Можешь отыграть концерт"? И я чувствовал себя как дерьмо, и пел был бы как дерьмо, а мы знали, что очень много людей придет посмотреть как мы играем, а звучало бы все очень дерьмово. Поэтому я просто сказал нет, и это все вылилось в грандиозный скандал". "А многие подумали, что вы отказались играть, потому что вы не хотите играть с Nirvana, что ваш отказ был просто большим Fuck You" "Это-то и было хуже всего, - говорит Эдди явно злясь, - Сидя дома чертовски больным, потея, дрожа, медленно отсчитывая часы до этого злополучного концерта и думать: "I'm fucked up, man, I'm totally fucked up". А потом стало все еще хуже, когда стали расползаться слухи о том, где я на самом деле был и почему меня не было. А люди говорили, что мы отказались играть, потому что мы хотели быть хедлайнерами и это было нашим условием, иначе мы не появимся. Но fuck it, не было абсолютно никакой проблемы. Мы бы могли значиться первыми, вторыми или, черт возьми, третьими, и блядь, где угодно и как угодно. Не было никакой проблемы с моментом нашего выхода или порядком появления музыкантов. Я действительно был рад, что предоставляется возможность поиграть с Nirvana. Я даже хотел всем написать: "Извините, ребята, я болел". Потом слухи стали приобретать забавный оттенок. Один настиг меня на Гавайях. Меня якобы видели подходящим к сцене, но когда я увидел весь этот блеск, все эти камеры и свет, я прокричал: "О, блядь, да пошло оно все, я иду отсюда на хрен". И этот слух, - Эдди улыбнулся, - был ближе всего к правде. То есть, конечно, на самом деле причиной всего была болезнь. Но позже мне показалось, но если нам и довелось бы собраться вместе, это должно произойти в более приятном и более ВАЖНОМ месте, нежели концерт MTV." Была один момент, если продолжать тему вражды Pearl Jam и Nirvana и говорить о том, каким образом люди принимали ту или иную сторону, который, как он вспоминает, действительно ранил Эдди. Когда Курт впал в кому в Риме, местный сиэтловский журнал, небольшой таблоид, опубликовал статью с заголовком "О, ПОЧЕМУ ЖЕ ЭТО НЕ СЛУЧИЛОСЬ С ЭДДИ ВЕДДЕРОМ?" "Да ведь это то самое, что Кортни Лав прямо заявила журналу", - говорю я Эдди. Тот выглядит так словно громом пораженный. "Ох"- только и нашелся Веддер, из его облика сразу исчезла вдохновленность, он смотрится совершенно разбитым. "Ну и ну, мило, просто здорово. Это заставляет меня чувствовать себя просто прекрасно. Я удивляюсь, почему она не упомянула о своем пожелании, когда я звонил ей прошлой ночью и предложил любую помощь и поддержку, что в моих силах". Эдди умолкает надолго. Мы некоторые время сидим в ставшей уже привычной периодически возвращающейся тишине. "На самом-то деле я и не знаю никого из этих людей, - наконец говорит он, - Я не знаю Кортни. Я с ней никогда раньше не разговаривал. Но кто-то сказал, что я должен ей позвонить и я подумал, что я действительно должен. Ну, то есть, все то дерьмо о вражде, что муссировалось прессой с прошлого октября". Pearl Jam выпустил "Vs", второй по счету студийный альбом после "Ten", который продержался в чарте Billboard более двух лет. "Ten" за это время стал пять раз платиновым. Многие сомневались, что Pearl Jam удастся повторить подобный успех. В конце концов, "Vs" был продан один миллион двести тысяч раз, те есть стал платиновым за первые пять дней продаж, обогнав Guns'N'Roses с их 77000 копий в первые пять дней в 1991. Нового альбома Nirvana "In Utero" было продано всего 200'000 тысяч копий за первую неделю продаж. Таким образом "Vs" стал самым быстро продаваемым альбомом за всю историю Америки. Pearl Jam стали частью истории, и я представил себе, как бы отреагировал Эдди на то факт, что "Vs" будет по большей части вспоминаться не как великая запись, а как статистика. Я надеялся, что Веддер справится, и что он даже может порадоваться, насладиться успехами нового альбома. Как оказалось, это оказалось очередной попыткой выдать желаемое за действительное. Эдди продолжает: "Они хотят БОЛЬШЕГО. Они хотят рок-звезды. Знаешь, я много об этом думал, я так не могу. Буквально на днях, какой-то подросток на улице требовал, чтобы его со мной сфотографировали, а я почувствовал, что не могу это сделать. Это казалось... неправильным. А паренек продолжает наседать: "Давай, давай, сфоткайся со мной. Я должен получить эту фотографию". Я ему говорю: "Извини, чувак, я не могу. У меня сейчас хреновые времена. Ну, мы ведь только что потеряли Курта, три дня назад. I'm all fucked up." "А он ничего не хочет слушать и твердит - "Знаешь, чувак, сам Курт фоткался вместе со мной, да Курт со мной позировал". Я отвечаю: "Да, и посмотри, где он теперь, посмотри, куда это все его завело..." Господи, что творит этот паренек? Собирает наши чертовы скальпы? И, черт побери, мне кажется этот паренек на следующей неделе при случае будет так же фоткаться с каким-нибудь Bon fucking Jovi." "Знаешь чего мне сейчас действительно нужно? - неожиданно спрашивает Эдди, - Мне нужно узнать чего от меня хотят все эти люди. В том, чего хотят люди столько противоречий... А в конечном итоге, они хотят слишком многого. Они хотят, чтобы ты стал предводителем. Они хотят, чтобы ты стал жертвой. Они хотят самую твою душу. Они хотят всего. А некоторые, они не сдаются, они неугомонны. И почему я должен переживать? Я должен быть достаточно сильным, чтобы сказать: "I don't give a fuck. I don't give a fuck, fuck you all, you fucking bastards." И вот тогда-то я действительно превращусь в чертов "РУПОР ПОКОЛЕНИЯ"! Потому что вокруг полно людей, которые живут по принципу "Fuck this fucking shit. Fuck it." Им на всех и все наплевать и они вполне счастливы и довольны собой и им абсолютно на все насрать. Я навидался кучу такого народа, и они совсем безнадежно fucked up. Тогда быть может, мне придется немого меньше думать и переживать за них, потому что мне кажется, им совершенно насрать на меня". Чуть больше месяца назад Курт Кобэйн закончил то ужасное отчаяние, в которое превратилась его жизнь, выстрелом из ружья, который снес ему половину лица.Любой нормальный человек подумал бы, что такое событие не заслуживает ничего более сложного, чем искренних горя и слез. Для некоторых людей, тем ни менее, эта трагедия стала удобной возможностью для циничных усмешек, сомнительного морализирования и даже того, что напоминает некое злобное, намеренное и показное безразличие. Для этих людей Курт был слабым, жалким, вечно ноющим незрелым инфантильным придурком, который ушел из жизни как трус. Это были люди, для которых Курт был ни чем иным, как раздражающим никчемным плаксой, который добившись такой славы, богатства и успеха, не смог распорядиться ими никак иначе, кроме как ныть и переживать. Здесь сразу приходит на ум вполне конкретная личность, поп-дива Крисси Хинд и то устрашающе постыдное интервью с этой старой, глупой дорогушей в журнале NME, неделю спустя смерти Курта. "И когда же люди поймут тот простой fucking факт, что главной чертовой проблемой является отнюдь не успех музыканта, - Эдди почти брызжет слюной от напряжения, - На самом деле это очень большая честь, что люди любят твою музыку, покупают записи и ходят на твои концерты. Корень зла лежит в том, что когда огромное количество людей начинают думать, что ты сможешь изменить их жизнь или спасти их жизни или что угодно... И они все придумывают эти чертовы ожидания, которые в конце концов начинают раздирать тебя по кусочкам. Это и есть главная проблема. Если это и есть современное представление об УСПЕХЕ, FUCK IT. Я в этом не участвую. Дело в том, что с УСПЕХОМ как таковым очень сложно разобраться большинству музыкантов. Почему? Потому что ты никогда не веришь в то, добьешься этого самого успеха. Те есть, я встречал очень мало музыкантов, которые по настоящему верили в то, что они когда либо будут известны на действительно глобальном уровне. По крайне мере, я встречал крайне мало музыкантов, которые думая так, мне нравились. Если они заранее рассчитывали на успех, они были вероятнее всего какими-нибудь заносчивыми, расчетливыми, горделивыми ублюдками на которых мне плевать. То есть когда ты неожиданно становишься более известным со всеми вытекающими последствиями, нежели ты когда - либо мог себе вообразить, с этим, может быть, очень тяжело разобраться. И мне кажется, Курту, ему определенно приходилось разбираться с кучей разного дерьма. Я начинаю беспокоиться за нашего гитариста, Майка. Он тоже воспринимает все это очень близко к сердцу и близок к грани, как никогда. Я не стесняюсь говорить об этом, он в последнее время творит очень много глупой херни, чересчур много, я за него волнуюсь". "Проблема-то в том, что мы не Мадонна. И я сознательно употребил это имя, потому что она представляет хороший пример и, наверное, будет чертовски горда от того, что я поднял ей рейтинг и упомянул в интервью. Она манипулирует средствами массовой информации, она постоянно кидается из образа в образ, новые идеи для новых грандиозных шоу. Она руководит ожиданиями людей и преуспевает на этом, делает деньги. "Что же она сделает на этот раз? Куда она пойдет сегодня?" Она обожает внимание. И посмотрите на таких как она, что им приходится делать - все сводится к тому, что они обязаны шокировать публику снова и снова, раздеваться и вообще творить мыслимое и не мыслимое только бы оставаться востребованными. А мне очень жаль, но это представляется мне таким скучным, страшно скучным. Я внимания не хочу. И мне кажется, что это не совсем справедливо критиковать Курта, меня или кого-нибудь еще за то, что мы не хотим быть послушной составляющей этой fucking game. Потому что это СОВСЕМ не то, зачем мы вообще начинали. Мы начинали потому, что мы хотели быть в группе, играть музыку и писать альбомы. End of fuckin' story." Эдди замолчал на пару минут, и я понял, что-то другое пришло ему на ум. "Вот какая штука, - продолжает он, - Любой бы подумал, что твое эго, твоя самооценка несказанно возрастет, когда ты играешь для такого огромного количества людей, которые поют твои песни. Но на самом-то деле, ты никогда не будешь да и не сможешь думать, что ты настолько уж хорош и великолепен. Ты будешь чувствовать, что ты не заслуживаешь всего этого внимания, всей этой шумихи и восхваления. И что же ты получишь в конце концов, вместо завышенной самооценки и тщательно обожаемого эго? Ты будешь ощущать себя совершено никчемным. Ты не сможешь терпеть всего этого лживого восславления и это заставляет тебя чувствовать себя по-настоящему маленьким. Это заставляет тебя ощущать ПО-НАСТОЯЩЕМУ дерьмово. Например, мы получаем тысячи писем каждую неделю с просьбами о какой-либо помощи. Мне писали люди, которые собирались покончить жизнь самоубийством и я им звонил, и, Господи, многих из них уже не спасти. Но ты-то находишься в этом положении, рок-звезда и прочее дерьмо, когда ты чувствуешь что должно быть что-то, что ты можешь и обязан сделать, чтобы помочь. Но всем-то ты все равно помочь не в силах чисто физически, икогда ты начинаешь говорить что-то вроде: "Что ж, я помог этому человеку, но для этого человека в данный момент я сделать ничего не могу", все становится еще хуже, потому что ты принимаешь на себя роль Бога. Потому что на свете столько людей, которые по настоящему заслуживают любой помощи, которую ты способен им оказать. Возможно, поэтому я стал намного больше терзаться в последнее время, потому что постоянно чувствую, что должен помогать и делать больше. То же самое с различными организациями. Мы постоянно получаем письма с просьбами сделать то или иное. И это действительно хорошие начинания, действительно стоящие причины для того, чтобы помочь. Но сейчас от меня даже стали утаивать некоторые письма, зная, что я отдам все свои внутренности и у меня ничего не останется. И люди стали советовать мне: "То, что ты делаешь, как музыкант, не приуменьшай это. Твоя музыка, благодаря ей, практически каждый может что-то вынести для себя и ты не обязан делать что-либо еще. И если ты будешь вкладывать себя всего в музыку, ты сможешь помочь большему количеству людей, нежели ты мог себе вообразить". И, в конце концов, я начинаю понимать, что вероятнее всего эти люди в чем-то правы. Потому что если ты потеряешься в частных ситуациях и обстоятельствах, если тебя чересчур затянет, ты можешь потерять контроль над своей собственной жизнью и ее направлением. И наконец, ты потеряешь всякую ценность как творец, как музыкант, а это одна из немногих вещей, которые хранить и защищать действительно стоит. И этим воплям о помощи легко внимать и сочувствовать. Но практически невозможно что либо исправить. И этот факт невероятно трудно принять, - заканчивает Веддер с усталой предрешенностью, - Но это печальная чертова правда." Я позволю себе упомянуть здесь историю, которую рассказал мне Эдди в частной беседе касательно одного из писем, которое попало к Веддеру. Оно было от тринадцатилетнего мальчика по имени Майкл и в нем он рассказывал о своей матери. Эту женщину бросил муж, оставив ее растить троих детей совсем одной, выгнав из дома. Она мыла туалеты, разносила почту, занималась чем угодно чтобы свести концы с концами и оплачивать обучение в местном колледже. В конце концов, она получила докторскую степень. Потом случился несчастный случай, ей оторвало ногу, она не могла больше ходить и работать. Денег на лечение и протезы не было. Детей пытались забрать. На День Святого Валентина, она попыталась совершить самоубийство.Эдди был очень тронут письмом, вмешался, попытался сделать, как он выразился "полезный" ответ. На утро после интервью, я проснулся в номере моего отеля ,наткнулся на конверт, аккуратно просунутый под дверь.Он был от Эдди. В конверте лежала коротенькая записка и письмо от матери Майкла в котором она благодарила Эдди за все, что он для нее сделал. Читая это письмо за завтраком, я не мог сдержать дрожи. Мне подумалось, чего же на самом деле стоит справляться с такими вот вещами - одно небольшое вмешательство в жизни многих людей - и как выносить ту грандиозную ответственность, когда ты так серьезно (как Эдди) ее воспринимаешь. И я был рад, что я никогда, видимо, этого не узнаю. Потому что я был уверен, что еще одно такое вот письмо могло свести меня с ума. А когда в Paramount интервью подходило к концу, в комнату вбежал наш фотограф Стив Гуллик. Ему сказали, что он имеет право снимать лишь первый номер в концерте Pearl Jam, без вспышки, и из самого далекого угла сцены. "Да пошли это все на ..., - усмехается Эдди, - Снимай сколько тебе заблагорассудиться, каким угодно образом и откуда угодно, и если кто-нибудь тебе вздумает что-нибудь потом предъявить, скажи, чтобы поговорили об этом со мной". Стив, обрадованный, спрашивает о том, может ли он сделать пару кадров в этой самой раздевалке, Эдди говорит "конечно" и идет брать гитару. "Давай-ка зайдем сюда" - говорит он, входя в душ и включая воду. Затем он одалживает у меня зажигалку, поджигает обертку от винной бутылки, которую мы только что опустошили и начинает раскрашивать себе лицо, нарисовав два больших круга вокруг глаз и крест на лбу. "Вы будете выглядеть довольно странно"- говорит Гуллик. "Позвольте мне быть настолько странным, насколько я этого хочу", - улыбается Эдди, - «It's my fucking life».
Death: ого, вот эта статейка!!! Весьма познавательно!!!
Suicide: не смог прочитать с первого раза. Да, действительно понзнавательно.
Death: Suicide пишет: не смог прочитать с первого раза я тож, скопировал и сидел читал!!!
Suicide: кстати что за странная картинка внизу?
cornelius: нашёл на nirvana.cl вроде в тему
Suicide: cornelius, да, в тему! выложу, дуамаю сегодня, на сайт. Спасибо, твоё имя там тоже будет указано!
cornelius: Suicide пишет: твоё имя там тоже будет указано! оооой, я так рад, Господи-Боже, свершилось, да, спасибо, о, великий!!!!
Suicide: я просто написал, чё стебаться-то?
полная версия страницы