Форум » Различные темы » Возможна ли новая музыкальная революция? » Ответить

Возможна ли новая музыкальная революция?

Vik 1989: Возможна ли по вашему мнению новая музыкальная революция, сравнимая со "взрывом" гранжа в начале 90-х (Nirvana, Alice In Chains, Pearl Jam, Soungarden и т.д.) и панк-рока в 70-х (Sex Pistols, The Clash, The Damned и т.д.).

Ответов - 41, стр: 1 2 3 All

Suicide: думаю это неизбежно должно произойти. Хотя с новыми технологиями распространения информации я даже не могу представить в какой форме эта "революция может произойти". А ещё не думаю что она так сильно затронит лично меня. Помню как мой отец говорил что "с появлением нирваны в музыке повеяло свежестью, после отстойной синтетики 80х". Возможно вот на таком же уровне думаю и я буду это воспринимать.

black: глушняк полный и на долго, а фантазия у всех))))

Frizz^Y: Будит только явно не панк или гранж, какая-то тупость в виде Бумбокса и т.п. всегда проскочет.


You: давайте сначала революцию прихоти

black: молодец хорошо подвел зачет

black: Современная музыка не является откровением – Что сейчас происходит в современной музыке, на ваш взгляд? – Если мы говорим о рок-музыке, то она перешла в такую категорию, когда о ней можно больше не говорить. Та музыка, с которой я соприкасался всю свою жизнь, перестала быть социальным феноменом. Это теперь просто один из музыкальных жанров. Можно демонстрировать совершенство игры, технику, композиторское мышление. То откровение, которое в 1967 году было дано молодому поколению, заключалось в том, что оно сформировало свой собственный, новый язык для общения, и это больше не повторится. С приходом этого мир изменился, он теперь таков и дальнейших перемен не будет. Это не исчерпавший себя ресурс, конечно же, люди будут петь и музицировать. Но новые поколения просто пользуются отработанным музыкальным языком, со всеми выхолощенными элементами рок-н-ролла. И собственно в музыке ничего принципиально нового не происходит. Каждое последующее поколение уже не находит в этой музыке откровения. Для них это что-то, что всегда было. – А новые направления в музыке не становятся таким откровением для новых поколений? – Форма меняется, но язык остался прежним. Новые музыкальные направления превращаются в простую болтовню, без которой можно жить. Джон Леннон просто спел : «All You Need Is Love» – и это наполнило мир радостью. В этих словах заключалось то самое откровение, потому что они были сказаны в то время, когда люди оказались готовы и способны их услышать. Произошло совпадение моментов возможности и потребности. Хотя кто-то, безусловно, прошёл мимо этих слов. – СМИ оказали решающее воздействие? – И да и нет. Это была та эпоха, когда телевидение имело огромное значение. Телевизор был в каждом доме, и поскольку это была объявленная мировая премьера новой песни на самом пике популярности группы, то ее смотрел весь цивилизованный мир, 26 стран за исключением России. И хотя, в то время всё доходило до нас со значительной задержкой, иногда в несколько лет, их месседж до нас дошел. Впрочем, музыка «Битлз» и до и после этой песни для меня абсолютна, её не с чем сопоставить и сравнить, и с ней ничего не становится с течением времени. – Мы говорим о культурно-историческом, философском, социальном аспекте, но ведь по большому счету слушатели являются всего лишь потребителями музыкального продукта, они просто получают удовольствие? – Мне сложно об этом говорить. Конечно же, я всегда испытывал наслаждение от музыки. Но при соприкосновении с «Битлз» я ощутил то самое откровение, и впоследствии музыка для меня стала саундтрэком к реальности. Так или иначе, я проживал всю жизнь с музыкой. Музыка стала средством общения нашего поколения. Большинство моих ровесников и друзей имели ту же точку отсчета, мы одновременно ощутили правильные вибрации. Мы жили, ходили в простые школы, а потом произошло некое глобальное изменение, к которому мы одновременно почувствовали сопричастность. И в соответствии с этим строили свою дальнейшую жизнь. – Когда я говорю про удовольствие от музыки, я имею в виду то, что человек находит в себе нечто созвучное услышанной музыке, словам. Это так? – Да. Вы всё верно сказали. Я не могу больше ничего добавить. Дело в том, что я по жизни оказался связан с музыкой. В юности всё это происходило внутри той системы, которой мы сопротивлялись, хотя это и не обязательно касалось политики. Мы просто были молодыми людьми, которые ощутили импульс и делились тем, что чувствовали сами. В самом начале я был частью единого организма группы. Но перемены в группе совпали с переменами в общественной жизни и для меня они стали неприемлемы. Всё стало передергиваться, перекраиваться, называться другими именами – стало другим по сути. Наверное, мы повторяемся, по-моему, мы об этом уже говорили. Но не важно, продолжим. Мы делали свое дело в тихой радости, сами по себе, но постепенно это получило широкую огласку. Хотя еще долгое время оставался узкий круг слушателей, сумевших понять и прочитать в нашем творчестве некий код. Но спустя несколько лет, вместе с известностью, стали появляться люди, которые сказали: вы теперь артисты, вы теперь можете выступать на стадионах, и мы вместе заработаем кучу денег. И вместо этой тихой камерности, понятной узкому кругу, – начался стадионный «чёс». Конкретного человека, слушателя – не стало. Появилась толпа, спорт. На мой взгляд, так быть не должно. Музыка – это не спорт, но в той ситуации она стала развиваться по законам спортивно-зрелищных мероприятий. При таком масштабе у музыканта нет глаз, есть только транслируемое на большой экран его изображение. По-моему это абсурд. В 1969 году люди в порыве откровения стали множить этот импульс, и появилось ощущение, что чем больше аудитория, тем лучше концерт. Фестиваль в Вудстоке был первым примером того, когда полмиллиона человек в едином порыве соединились ради какой-то неосознанной и никак не названной цели. Даже военные баталии не собирали такого количества людей в одном месте. Но это была прекрасная иллюзия. Этот всплеск не должен был угаснуть и рассредоточиться, но человечество пошло по другому пути и довело это до абсурда. В этом, на мой взгляд, и заключается ошибка. Теперь это норма, и всем кажется, что фестивали и концерты на стадионах – это прекрасно, а выступление для меньшего количества слушателей – скучно. Но страсти, которые кипят в толпе, заглушают музыку. Музыки там нет. Толпа – всегда толпа, хотя и может состоять из хороших людей. Невозможно поделиться своими переживаниями с таким количество народа, донести до каждого. Так же как невозможно понять глубину музыки, когда толпа подчиняет тебя своим страстям. Но многие музыканты, к сожалению, приняли эти правила игры. Вдобавок, когда в нашей стране рок-музыка выплеснулась на стадионы, еще не было адекватного технического обеспечения. В ту эпоху, на всю Россию было лишь несколько рок-клубов старой комсомольско-молодежной формации, которые в новые времена перепрофилировались в концертные агенства, заинтересованные только в получении прибыли. Поскольку той клубной культуры, которую мы наблюдаем сегодня, вообще не существовало. То есть все всплыло, образов пену, под которой ничего не осталось. В Нью-Йорке же я наблюдал иную картину. В то время, как постоянно происходят концерты в Мэдисон Сквер Гардене и Карнеги Холле, существует порядка 300 клубов, самого разного масштаба не больше чем на 200-500 мест. И мирно сосуществуют и развиваются все возможные музыкальные стили и направления. То есть, если кто-то оказался успешен и вышел на большую аудиторию, пожалуйста играй, но это не отменяет повседневной музыкальной жизни. У нас ничего этого не было – всё сразу вышло на толпу и растворилось без остатка. Понимаете, выход на такую большую аудиторию требует постепенного развития, определенного концертного опыта. У наших музыкантов не было ни адекватного репетиционного пространства, ни опыта «работы на публику». После акустических «квартирников» и репетиций на убогих «точках» фактически без аппарата – они сразу стали играть на многотысячные толпы. Все мечтали о Вудстоке, а получили футбольную поляну с пьяными матросами, которым всё равно, как играют музыканты, главное – зрелище. Хотя ведь на том же Вудстоке люди просто сидели и слушали музыку. Та полумиллионная аудитория была способна услышать слово. Меня озадачило отсутствие аналогичного механизма развития музыки и музыкантов в нашей стране. При многих безусловных плюсах перемен, такой результат я расценивал как негативный. И я увидел выход в том, чтобы вернуться на исходную позицию и начать всё с ноля. И своим примером попытался показать необходимость возвращения к камерному звучанию. Того же самого мощнейшего рок-н-ролла, но камерного в плане аудитории. Так случайно мне довелось запустить клуб «ТаMtAm», просуществовавший с 1991 по 1996 год, в котором мне виделась возможность возвращения к нормальному существованию этой среды. Раз уж это рок-н-ролл, то он должен существовать в правильном масштабе. Одной из моих целей было дать возможность молодым музыкантам ощутить радость от повседневного музицирования. Именно повседневного, рутинного, без пафоса масштабного концерта. Ведь в таком формате у слушателей и музыкантов будет настоящее взаимодействие, и они получат больше, намного больше. Я считаю, что и группа «Аквариум» должна была остаться такой же камерной. Часто в интервью Боба я читаю его мысли об игре в маленьких залах. Он соглашается, что это правильный формат, но параллельно объясняет, что необходимость заработка вынудила группу выйти на большую аудиторию. Безусловно, для него это тоже было важно и сыграло свою роль. В тот период времени, я можно сказать случайно, запустил первый независимый, или как его еще называли альтернативный, музыкальный клуб в России. И в свою очередь он стал моделью того, каким может быть современный музыкальный клуб. Сейчас в Петербурге существует уже порядка 20 клубов, в которых второе или уже даже третье поколение музыкантов устанавливает свои традиции и живет так, как считает нужным. В Москве всё иначе. Москва – центр развлекательных клубов. Получилось так, что период развития музыкальных клубов совпал с появлением ночных клубов, и эти понятия стали смешиваться. Теперь музыканты в музыкальных клубах должны развлекать и ублажать публику, получая за это большие гонорары. И моя идея, что музыканты могут получать удовольствие от игры, не обязательно зарабатывая этим на жизнь, теряется. Сначала происходит то, что молодежь в естественном нонконформизме отстаивает свои идеи, свои позиции, свою музыку. Но через какое-то время ситуация начинает диктовать условия и нонконформизм отходит на задний план, поскольку в обмен на уступки предлагаются большие гонорары, корпоративные вечеринки и прочее. И снова смешивается развлекательное и музыкальное. – Почему музыка должна играть роль откровения, и могут ли музыканты брать на себя роль мессии? – Мне сложно ответить на этот вопрос, я могу опираться только на свой опыт. Реальная музыка, на мой взгляд, существовала только тогда, когда первое благополучное послевоенное поколение молодых людей приобретало свой собственный первый опыт. И был правильный баланс. В этом же веке произошло информационное перенасыщение. И голоса тех, кто наверняка пытается сейчас сказать что-то сиюминутное, тонут в море Интернета. Я бы сказал точнее – в болоте. Радио тоже не работает, а является лишь звуковым фоном. Я уже не говорю уже о телевидении, которое отработало свой ресурс. И получается прямо наоборот – в огромном потоке информации уже невозможно вычленить талант. Раньше его можно было вычленить идя по улице по одному звуку из чьего-нибудь окна, не требовались затраты сил и времени на поиск. Талант всегда находил себе путь. Но правильное время прошло, в том смысле, что нарушен баланс. Из новых имен никто даже не оставляет следа в памяти. Хотя есть исключения, но они так редки. Вот, например Земфира – талантливая девушка, которая пробилась через слой этой шелухи и оказалась услышана. – Может быть, откровение современной молодежи – в другом? В других ценностях? – Может быть. Я уже в преклонных летах, и не живу жизнью молодых людей, хотя в силу специфики своей деятельности всё же наблюдаю за тем, что происходит. – Что влияет на появление или не появление новых и сильных песен? – Современной музыки много. Много умной и интересной, которая делается умными молодыми людьми. Я не вполне могу в этом потоке разобраться, но вижу, что простой гитарный рок стал неинтересен. Он стал каким-то ущербным, маргинальным. Нет в нём умной мысли, которую хотелось бы услышать. Для меня необходимо, чтобы песня имела образ, мысль. И в такой ущербности никто не виноват. Мы живем в это время, в этой стране, где время от времени возникает идея, выплеск энергии, но через какое-то время пик спадает и снова приходит в ровную «серединную» серость. – Сейчас ограничителем творчества становится продаваемость. Продюсеры не берутся за раскрутку новых исполнителей, которых они боятся «не продать». – Это тоже проблема нашего времени. На Западе некоторое время назад была такая практика – появились независимые звукозаписывающие компании, так называемые лэйблы, которые на свой страх и риск выпускали альбомы неизвестных исполнителей небольшим тиражом, руководствуясь только своим вкусом. И там сформировался целый слой таких независимых лэйблов и целое музыкальное направление indie rock. Многие из этих групп достигли невероятного успеха, а сами лэйблы стали более чем успешными предприятиями. У нас пионерами стала московская компания лэйбл “FeeLee”, которая «подписала» несколько групп таких как «Tequilajazzz» и «Наив», и по-прежнему выпускает их альбомы. Но у нас эту музыку очень трудно продавать – основным продаваемым продуктом остается шансон или убогая поп-музыка. И я не знаю, кто тут виноват. Требуется совпадение множества факторов, без которых ты просто играешь «в стол». Получается, что изнурительная трата времени и энергии изматывает, и многие музыканты разочаровываются и перестают что-то делать вообще. – Клуба у вас сейчас нет? – У меня его и не было – я никогда не был владельцем или даже формальным директором клуба «TaMtAm», а просто реализовал идею при сумме случайных благоприятных обстоятельств. И если бы я был более расторопным, то стал бы преуспевающим предпринимателем. Так как в это время я безусловно копнул золотую жилу. Но так уж случилось, что я не приспособлен к занятию бизнесом. Позднее, после закрытия клуба, чисто механически я был вовлечен в организацию отдельных концертов, и приобретал значительный опыт. После кончины Сергея Курехина я какое-то время помогал его вдове в организации фестивалей СКИФ (SKIF – Sergey Kuryokhin International Festival). И со временем, подобного рода деятельность, неожиданно стала моей профессией. Позже, мне довелось стать арт-директором компании «Лаборатория звука». В этот период мы провели десятки концертов фантастического класса и уровня, и на мне, помимо выбора Артиста, лежала вся ответственность по организации самих концертов, что приумножило мой опыт. Поэтому сейчас, даже не имея постоянного места работы, время от времени я получаю приглашение от разных компаний на участие в организации концертов в качестве продакшн-менеджера. Хотя уже давно осознаю, что мое время уходит и, скорее всего, скоро я останусь не у дел. – Что Вы думаете по вопросу «творчество и деньги» – можно ли одинаково хорошо творить, когда ты зарабатываешь этим деньги? – При удачном стечении обстоятельств – да. Если внутри группы, между её участниками правильные отношения, тогда при сопутствии коммерческого успеха творческий процесс не прерывается. Но, как показывает практика, даже самые успешные проекты могут распадаться из-за случайных, большей частью личных, моментов.

мореходец: black пишет: музыка «Битлз» и до и после этой песни для меня абсолютна, её не с чем сопоставить и сравнить Начались сказки. Как появились Битлз и кому они активно подражали мы все прекрасно знаем.

black: мореходец ну дак как по твоему что то способно еще родить человечество в рокмузыке?

You2: мореходец ахахах Битлы много кому подражали, вплоть до музыки 30-х, песня Хоней пай там мелодия содрана из 30-х И что теперь, не любить Битлз?

You2: black можно я отвечу, учитель? Ничего нового в рок-музыке не будет, да просто потому, что я не хочу. Меня все и так устраивает, то есть я могу слушать рок-альбомы 2014 года например, и мне норм. Ты сам, блэк, как думаешь, способен ли рок вытеснить с чартов хип-хоп? А вообще, всегда было интересно, люди которые задают такие вопросы "что будет с музыкой дальше" сами и решайте, что будет с ней дальше, если у вас есть гитара дома. Рубите, мать твою, правду-матку!

black: You2 пишет: учитель?называй меня мастер You2 пишет: способен ли рок вытеснить с чартов хип-хоп да было уже такое, не в этом суть. Все эти революции делались звукозаписывающими компаниями, была целая индустрия по поиску и раскрутке талантов или просто кукл барби в зависимости от стиля, а теперь с общедоступностью интернета и безнаказанностью пиратов, да и просто любителей тот же ютуб, вся эта схема рухнула как карточный домик. Поэтому теперь новая музреволюция возникает каждый день и ты можешь ее увидеть в топе недели на любом сайте.

мореходец: black пишет: что то способно еще родить человечество в рокмузыке? Хочу реинкорнации хардкор-панка, но с попсовыми припевами .

You2: мореходец пишет: Хочу реинкорнации хардкор-панка, но с попсовыми припевами Хорошая идея. Это рок США начала 00-х. Лимп Бизкит попсовый пример, но там были еще хорошие группы может даже лучше Бизкита Вообще хотел бы в то время пожить в Америке. Не стеснялись тогда и мешали разные стили в один флакон, как сказал бы блэк )

black: мореходец пишет: Хочу реинкорнации хардкор-панка, но с попсовыми припевами былож уже, правильно юзерман подметил. А вот что то новое на 6струнах сбацать в 21веке слабо? You2 пишет: хотел бы в то время пожить в Америке ой да че там мешали, прошло то 10 лет, а вот вернуться бы в 60е70е вот где был замес, рождались легенды и делалась история

black: Если говорить об исполнителях, которые также являются авторами песен, их создателями - о роке, соуле и блюзе - то она умерла. Рок окончательно умер. В какой-то момент вы могли подумать, что мем «рок умер» должен, в конце концов, кануть в лету, но, увы, этого пока не произошло. И очередным музыкантом, вспомнившим о существовании этого клише, стал Симмонс (Gene Simmons). В своем интервью, которое он вместе со своим сыном Ником дал изданию Esquire на прошлой неделе, Симмонс сказал следующее: «Существовала целая индустрия, которая помогала будущим Beatles, Stones, Принцам, Хендриксам, поддерживая их на каждом этапе их пути. Сейчас еще остались звукозаписывающие компании, и это в определенной степени относится и к поп-музыке, рэпу и кантри. Но если говорить об исполнителях, которые также являются авторами песен, их создателями — о роке, соуле и блюзе — то она умерла. Рок окончательно умер». Как вы, вероятно, и ожидали от человека, который был уверен в том, что «Mr. Speed» — это прозвище, способное произвести впечатление на женщин, мысли Симмонса выглядят несколько непоследовательными. С одной стороны, он говорит о тиражировании и кассовом обороте: он расстроен тем, что развитие технологий обмена файлами и (вероятно, это гораздо более значимый фактор) появление YouTube привели к тому, что молодые люди (а также люди более зрелого возраста) стали гораздо реже покупать альбомы. С другой стороны, он жалуется на гибель именно рок-музыки: он считает, что музыка в целом отправилась ко всем чертям, потому что сегодня поп, рэп и кантри стали гораздо более популярными, чем те основном мужские гитарные группы, которые Джин Симмонс слушал и в которых он сам играл. Симмонс просит своего сына назвать исполнителей, появившихся после 1984 года, которые были бы настолько же культовыми, как Мадонна, U2, Принц или Pink Floyd, и музыка которых войдет в историю. Разумеется, Ник ни словом не упоминает ни Public Enemy, ни Tribe Called Quest, ни Sonic Youth, ни Тимбалэнда или Бейонсе, ни Dr. Dre или Тупака, ни Бьорк, ни Outkast, ни Мисси Эллиотт, ни Radiohead, ни Pixies, ни даже Канье. Вместо этого он неизбежно начинает рассуждать о группе Nirvana, об этой вечной белой надежде рока. «Это ремесло исчезло», — жалуется Джин Симмонс. Согласитесь, довольно странная жалоба со стороны основателя группы Kiss. Все мы хорошо понимаем, что происходит. С точки зрения Симмонса, рок-музыка — а если точнее, то поп-рок 1970-х годов, ориентированный на запись альбомов, а также его кумиры и непосредственные отпрыски — это воплощение качества и подлинности. По его мнению, рок — это синоним качественной музыки, поэтому закат золотой эпохи рока — это длительное нисходящее скольжение, в ходе которого технологии обмена файлами (непосредственным образом) и хип-хоп (косвенно) перемешиваются друг с другом, образуя смутную, подозрительную массу. Мне нравятся классические альбомы группы Kiss. Парни, играющие гитарный рок — в том числе Nirvana и даже Pink Floyd — порой бывают просто потрясающими. Но неужели их музыка на самом деле является квинтэссенцией всего самого лучшего или, если уж на то пошло, рока в целом? К примеру, если говорить о Бейонсе, то ее смесь блестящего духовного вокала с умением держаться на сцене, очевидно, дают ей право называться наследницей тех традиций рока, которые начинались с Лаверн Бейкер (LaVern Baker) и Этты Джеймс (Etta James). Сентиментальные баллады Ланы Дель Рей (Lana del Rey), кажется, вполне вписываются в рамки жанра, в котором работали Джони Митчелл (Joni Mitchell) и Леонард Коэн (Leonard Cohen). Как часто пишет Dee в блоге fyeahblackrockmusic в Tumblr (и как я уже писал ранее), история рока гораздо более неоднозначна в смысле стилей, рас и жанров, чем исполнители, подобные Симмонсу, готовы допустить. Если музыку Kiss можно назвать роком за то, что в ней соединились театральность и весьма посредственная музыка, то почему мы отказываем в этом музыке Леди Гага? Даже если вы не считаете музыку Леди Гага, Бейонсе или Ники Минаж (Nicki Minaj) роком, то мне все равно трудно понять, почему это играет такую существенную роль в дискуссиях о качестве музыки в целом. Да, сегодня есть исполнители (такие как, скажем, Кэти Перри (Katy Perry) или Игги Азалия (Iggy Azalea)), чья популярность намного превосходит их музыкальный талант, однако Kiss остается живым напоминанием о том, что этот феномен не является чем-то новым. Несомненно, резкое падение продаж альбомов привело к тому, что группам средней руки стало сложно зарабатывать на жизнь. С другой стороны, сегодня интернет позволяет исполнителям самостоятельно раскручивать свою музыку, а это в свою очередь привело к появлению огромного количества новой музыки, новых музыкальных стилей, доступных всем пользователям сети. Я не склонен к идеализации интернета, кроме того, в мире в целом и в сети в частности существует огромное множество посредственностей всех мыслимых и немыслимых разновидностей. Однако когда вы начинаете бродить по просторам YouTube в поисках новой музыки, скорее всего, вас охватывает ощущение, что мы живем в удивительную эпоху. В минувшие выходные я открыл для себя Dunnock, замечательного исполнителя из Области залива Сан-Франциско, чья музыка соединяет в себе черты лоу-фая, шугейзинга и блэк-метала; Джейсона Иди (Jason Eady), настоящий реликт кантри, следующий традициям Мерла Хаггарда (Merle Haggard) и Рэнди Трэвиса (Randy Travis); и Мирел Вагнер (Mirel Wagner), набирающую популярность исполнительницу музыки, объединяющей в себе черты готик-рока, фолка и индии-рока. Только за последний год я обнаружил Lizzo, Insect Ark, SZA, Clipping, Akkord и многих других. Ни один из этих исполнителей не является культовым, и ни один из них, вероятнее всего, никогда не продаст столько же альбомов, сколько продала группа Kiss. Но все они создают замечательную музыку, и у всех у них есть своя аудитория, ограниченная лишь рамками интернета, несмотря на тот факт, что они не работают в тех жанрах, которые радиостанции мейнстрима могут монетизировать и о которых говорит Джин Симмонс. Может быть, рок умер, может быть, нет, но если вы по-настоящему любите музыку, вы должны понимать, что на самом деле мы переживаем великий момент ее истории.



полная версия страницы